camandante (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
camandante) wrote2013-04-01 06:41 pm
camandante) wrote2013-04-01 06:41 pm
Three-hundred-ninety-sixth post. Panzer Vor
Я смотрю на Хану, она кивает и поворачивает башню, целясь ближе к корме "Черепах". Они такие жалкие, они застыли от ужаса. "Черепахи" парализованы от шока, который охватывает их тела, и от чувства собственной беспомощности. Смотря в триплекс, я с трудом различаю знакомые обводы корпуса. Я вспоминаю, как впервые увидела Андзу, Юдзу и Момо в школе, как Андзу улыбалась, хрустя поки.
Я смотрю на них. Они смотрят на дуло моей KwK 40. Из рации до меня доносится:
— МИХО, ТЫ МНЕ НИКОГДА НЕ НРАВИЛАСЬ. И ШУТКИ У ТЕБЯ ДУРАЦКИЕ…
Бах. Смотрю через триплекс и вижу, как выпущенный нами снаряд входит "Черепахам" в борт. Наш снаряд пробивает броню, баки, заполненные топливом, корпус дивгателя, цилиндры, поршни, которые двигают десять тонн, похожей на стекло, богатой углеродом хрупкой и негибкой чешской стали, в которой запчасти, расставленные в четком порядке, как камни в часах, хранят все мысли, воспоминания и надежды неполовозрелых самок вида Homo sapiens.
Наш снаряд выходит с обратной стороны, выбивает куски броневых листов и крепежные болты, и застревает в снегу, а "Черепаха" разлетается на куски.
Тишина. "Бегемот" опускает ствол.
"Бегемот", "Утка", "Кролик", "Кряква" молчат в эфире. Всех отпустило, все рады остаться в живых. Все они до смерти меня ненавидят, но знают, что я была права. Я их командир, они мои экипажи. Они доложат, что "Черепахи" погибли от советского фугаса, но меня они замечать перестанут, я стану человеком невидимкой.
— По коням.
Команда отвечает на приказ, рокочут двигатели, гусеницы месят снег. Танки кряхтят, ворчат, и вот уже Оорай готовы к выдвижению.
Пытаюсь представить себе их лица, затем говорю в эфир:
— Нихрена себе, они прям как мангал после барбекю в обществе ветеранов Восточного фронта. Нет, против мертвецов я ничего не имею. Блин, у меня ведь и друзья среди них есть!
Тишина. Я знаю, что все они уставились на меня. Живее я никогда себя не чувствовала.
Panzer Vor, дорогие мама и папа, Panzer Vor, мои девчата. Откат — пиздец всему.
Я смотрю на них. Они смотрят на дуло моей KwK 40. Из рации до меня доносится:
— МИХО, ТЫ МНЕ НИКОГДА НЕ НРАВИЛАСЬ. И ШУТКИ У ТЕБЯ ДУРАЦКИЕ…
Бах. Смотрю через триплекс и вижу, как выпущенный нами снаряд входит "Черепахам" в борт. Наш снаряд пробивает броню, баки, заполненные топливом, корпус дивгателя, цилиндры, поршни, которые двигают десять тонн, похожей на стекло, богатой углеродом хрупкой и негибкой чешской стали, в которой запчасти, расставленные в четком порядке, как камни в часах, хранят все мысли, воспоминания и надежды неполовозрелых самок вида Homo sapiens.
Наш снаряд выходит с обратной стороны, выбивает куски броневых листов и крепежные болты, и застревает в снегу, а "Черепаха" разлетается на куски.
Тишина. "Бегемот" опускает ствол.
"Бегемот", "Утка", "Кролик", "Кряква" молчат в эфире. Всех отпустило, все рады остаться в живых. Все они до смерти меня ненавидят, но знают, что я была права. Я их командир, они мои экипажи. Они доложат, что "Черепахи" погибли от советского фугаса, но меня они замечать перестанут, я стану человеком невидимкой.
— По коням.
Команда отвечает на приказ, рокочут двигатели, гусеницы месят снег. Танки кряхтят, ворчат, и вот уже Оорай готовы к выдвижению.
Пытаюсь представить себе их лица, затем говорю в эфир:
— Нихрена себе, они прям как мангал после барбекю в обществе ветеранов Восточного фронта. Нет, против мертвецов я ничего не имею. Блин, у меня ведь и друзья среди них есть!
Тишина. Я знаю, что все они уставились на меня. Живее я никогда себя не чувствовала.
Panzer Vor, дорогие мама и папа, Panzer Vor, мои девчата. Откат — пиздец всему.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Не читал, штоле?
no subject
no subject
Full Metal Jacket Кубрика снят именно по ней.
no subject
no subject
no subject
no subject