Three-hundred-sixty-sixth post. Magi e14

[camandante]

Не, чо, всё правильно.

Спгашиватся, кто бгал кгедиты - цагское султанское пгавительство. Оно бгало - вот пускай оно и отдаёт, а мы к этому отношения не имеем. Что значит "почему"? Это было пгавительство пгеступное и антинагодное, оно не выгажало волю тгудящихся масс Бальбада и действовало вопгеки их интегесам.

Может читающие мангу меня поправят, но Али-Баба таки ОЯШ и о своём недальновидном благородстве он ещё пожалеет. Мне было бы значительно спокойнее если бы Абумадушку отправили скорым караваном в какой-нибудь там Екатиринобад и поселили в доме инженера Ипата-аги до дальнейших, такссать, распоряжений. Альзо, надо начинать присматриваться к персонажам с большими усами курящим трубку.

И о погоде. Завтра очередная заруба с телекомом. Точу вилы, ращу бороду.

Comments

[tomoboshi.livejournal.com]

Я вот как-то с Маги не проникся... дропнул на е3, вроде как...
Сейчас думаю - может раздропнуть...

ЗЫ. Удачи в зарубе.

[camandante.livejournal.com]

Меня подкупил незаезженный антураж. Ну и бёдра Морджаны, конечно же.

Спасибо, все уже решилось. Вроде как бы.

[umbaretz.livejournal.com]

Он там ещё классовые различия хотел ликвидировать.

Я очень радовался.

Алсо, слушай The Beards.

[camandante.livejournal.com]

— Маруцзян, вам ясна ситуация?

Главе правительства понадобилась почти минута, чтобы справиться со вдруг отказавшим голосом. Выдержки и собственного достоинства у него было гораздо больше, чем у маршала. Он ответил Гамову таким же спокойным голосом:

— Устроили путч! А что дальше, разрешите узнать?
— Дальше вы откажетесь от поста главы государства. И не просто откажетесь, а передадите мне этот пост.
— Что будет потом? Вручите меня суду, как делают это узурпаторы с побеждёнными противниками? Предъявите обвинения в измене и прочих провинах, которые с усердием высосете из своих пальцев?
— Что будет с вами, зависит от вас, Маруцзян. Если без лишнего шума откажетесь от власти, обещаю суда над вами не устраивать.

Маруцзян обвёл глазами зал. Все безмолвно сидели на своих местах. Он обернулся на двух солдат, каменно возвышавшихся за его спиной. На его скуластом лице обрисовалась злая улыбка.

— Нет, полковник Гамов, не дам я вам радости лёгкой передачи власти. Захватывайте её насильно, а меня отдавайте под суд. На суде я выскажу всё, что знаю о вас и ещё к тому времени узнаю. Посмотрим, удастся ли вам обосновать на открытом процессе идиотские измышления.

Тогда рядом со мной поднялся Пеано и пошёл к столу правительства, вынимая из кармана самое страшное оружие ближнего боя — точно такой же импульсатор, из какого Гонсалес располосовал Мордасова. Снова страшно побелев, Маруцзян непроизвольно приподнялся. Пеано остановился перед Маруцзяном.

— Дядюшка, вы меня знаете, и я вас знаю. Вы соображаете очень быстро, и поэтому я вам даю ровно одну минуту, чтобы принять все условия полковника. Если на исходе этой минуты мы не услышим ваше громкое «да», я развалю вас на четыре куска. И сделаю это с удовольствием, можете мне поверить.
— Негодяй, ах, какой негодяй! — прошипел Маруцзян. — Ты всё это подстроил, я знаю! Какой же я дурак, что отправил тебя на фронт, а не засадил в тюрьму, как надо было.
— Полминуты прошло, — зловеще предупредил Пеано и стал поднимать импульсатор. — Считаю медленно. Один, два, три…
— Да, да, да! — истерически прокричал Маруцзян. — На всё — да! На все ваши проклятые условия — да! Опусти импульсатор, Альберт!